Скоро в кинотеатрах Усть-Каменогорска - Кандагар

Психологическая драма про заложников от режиссера «Охоты на пиранью»

Летом 1995 года пять постсоветских мужиков бродят по Стамбулу: кто-то покупает по дешевке телевизоры, кто-то бегает от полиции, кто-то боится опоздать на свадьбу к дочке. Чуть погодя мужики оказываются экипажем транспортного Ил-76, наемными снабженцами третьего мира: командиром (Балуев), вторым пилотом (Машков), штурманом (Панин), бортинженером (Бенюк) и радистом (Голубев). В самолет загружена партия патронов для гибнущего светского правительства в Кабуле. «Это ж оружие», — удивляются мужики. «Нет, амуниция», — отвечает им упитанный посредник (Робак). По документам выходит амуниция — но когда единственный талибский истребитель МиГ-21 посадит их самолет в аэропорту Кандагара, на документы ссылаться будет уже поздно.

Режиссер Андрей Кавун, снявший четыре года назад на удивление бойкий фильм «Охота на пиранью», доказал, что случайной та удача явно не была. Во всем фильме, более-менее следующем канве реальных событий, есть одна совсем лишняя сцена — слащаво снятая истерика командира, у которого талибы отняли альбом с семейными фотографиями. Все остальное — это почти кинозарисовки, едва намеченные этюды арабского кошмара, обрамленные двумя массивами яр ко-синего неба в начале и в конце. События назревают, нервы почти не выдерживают, что-то происходит, обычно за кадром, — и снова тянутся бесконечные дни ожидания неизвестно чего. Пару раз героев почти убивают, но мы не видим — как и почему почти. Командиру предлагают обучать летчиков-талибов, он вроде от казы вается — но тоже неясно ради чего. Вообще весь фильм о том, до какой степени им не за что ухватиться. Родина, которая вроде должна помочь, смехотворна. Религия, которая дает силы вполне реалистично показанному противнику, — незнакома всем, кроме украинца-бортинженера. Товарищество, которое могло бы стать стержнем голливудского фильма на тот же сюжет, оборачивается вечной склокой: смотреть на рожи друг друга нету сил. Хотя бы чувства собственной правоты — и того у них нет: когда мулла пускает над ухом командира очередь из тех самых патронов, вопрос про «амуницию» глохнет сам собой. Все время очень стыдно, очень плохо, очень хочется домой. Все так нелепо и жутко, что одна на весь фильм выспренняя фраза, которую заросший, почти дрожащий командир произносит в камеру западной журналистке, — «Мы и есть Россия» — звучит полной, безусловной истиной. Даже их побег остается правдоподобно непроясненным: в ключевой момент, когда какой-никакой имеющийся у них план разваливается на части, командир неожиданно спрашивает у второго пило та, какая сейчас погода в Казани, — заведомое отсутствие ответа на этот вопрос делает его чем-то вроде коана о непостижимости происходящего. Между тем после фильма очень ясно становится, за что реальным пленникам Кандагара (их было семеро, у них были другие имена и характеры, и везли они еще и авто маты — но это неважно) дали звезды Героев и ордена Мужества, — куда яснее, чем если бы из этой истории сделали что-нибудь героическое.

КИНОАФИША УСТЬ-КАМЕНОГОРСКА