Любому обывателю понятно, что там, где есть большие деньги, сталкиваются интересы разных людей. В нашей стране есть как минимум два проекта, в которых тесно переплетены большие деньги и большие люди: футбол и велоконюшня «Астана». И если со спортом № 1 все более-менее ясно: там не хватает качественных полей, детских школ, тренеров и прочее, а отсюда все наши головные боли, то скандал за скандалом в «Астане» уже давно вызывают эмоции в виде высоко поднятых бровей.

Теперь, когда в отечественном велоклубе все поутихло: он получил официальное разрешение от UCI на участие в протуровских гонках, завершил чехарду с гонщиками, то уходивших, то возвращавшихся, и стало ясно, что в команде осталось несколько ключевых спортсменов, включая Контадора и Винокурова, остается открытым лишь один вопрос — где Кашечкин?

Несколько недель назад экс-генеральный менеджер «Астаны» Йохан Бруннель в европейских СМИ с изрядной долей критики рассказал, о том, что творилось на прежнем месте работы. Досталось всем: и Винокурову, за необъективную критику и высказывания в адрес г-на Бруннеля, руководству Федерации велоспорта и в её лице — Николаю Проскурину.

Недавно был опубликован список спортсменов, вошедших в «Астану», но, как мы не изучали его, так и не нашли Андрей Кашечкина в числе избранных, хотя в команде оказалась дюжина казахстанцев, и более половины из них с малоизвестные.

Почему один из самых сильных гонщиков нашей страны оказался за бортом «Астаны», нам до сих пор непонятно, поэтому мы решили с ним созвониться и спросить, чем вызвано такое решение.

— Андрей, насколько известно, у тебя теперь все в порядке с разрешением на участие в гонках.
— Да. Ещё в конце октября мы вместе с моим адвокатом были на приеме у президента UCI Пита Маккуэйда, и он совершенно определенно сказал, что я имею право участвовать во всех турнирах, включая и протуровские. Я могу выступать за любой клуб, в том числе и за «Астану».

— Ты уже наверное знаешь, что «Астана» получила лицензию на участие в Про-Туре и что в списке гонщиков тебя, по крайней мере, сейчас пока ещё нет?
— Да, конечно, в Европе сразу же разошлась эта новость, и я знаю, что меня не включили в состав команды.

— На твой взгляд, почему?
— Абсолютно точного ответа я не могу сказать. Но уверен, что главный из них кроется именно в Николае Проскурине. Он почему-то недолюбливает меня и не хочет со мной нормально переговорить. Я пытался с ним наладить контакты до чемпионата мира, во время ЧМ и после него. И все время, за исключением нашего последнего разговора, кстати, совсем неопределенного, он избегал общения со мной. Говорил, перезвоню тебе, и мы договоримся о встрече, либо сейчас-сейчас, но потом уходил куда-то. Я же не мальчик, чтобы бегать за ним по пятам, а потом выслушивать отговорки типа «потерял твой номер телефона» или «прости, забыл про тебя, много дел».

— Кстати, о твоем выступлении на чемпионате мира совсем нелицеприятно отзывались тренеры сборной. Что ты скажешь об этом?
— Знаете, у каждого свое мнение, но я считаю, что они совсем не правы и говорят то, что хотят от них услышать. Во-первых, я на самом деле практически до последнего момента не знал, буду ли я ехать. То есть до старта оставалось 10–15 минут, а я был в «подвешенном» состоянии. Потом ездил на чемпионат мира за свой счет. Сам подгонял под себя некоторый инвентарь, нанимал массажиста, механиков и так далее. И потом, когда после гонки я стал пятым, ко мне подходили и тренеры, и спортсмены и менеджеры, они все высказали мнение, что для гонщика, который два года не участвовал в турнирах, мой результат абсолютно потрясающ. Так считают они, но никак не руководители нашей федерации.

— А что сказал тебе Проскурин во время последнего разговора?
— И смех, и грех. Он мне сказал, чтобы я принес разрешение, ну почти что справку от Маккуэйда на участие в протуровских гонках и разрешение на выступление за профессиональную команду после дисквалификации. Представьте себе такую картину, я захожу в офис президента Международной федерации и говорю ему: «Мистер Маккуэйд, не могли бы вы выписать мне справочку для господина Проскурина». Ну это же полный бред.

— Почему Проскурин тянет с решением твоего вопроса?
— Здесь много чего можно сказать. Во-первых, у меня сложилось мнение, что у него появились претензии личного характера. Но у меня, как у профессионального гонщика, есть мнение, что не стоит путать работу и человеческие отношения. Это все идет во вред. И если у Николая Проскурина есть претензии ко мне как к человеку, то это не означает, что он не должен брать меня в команду. Во-вторых, складывается такое ощущение, что это лично Проскурин создал команду «Астана», а не руководство страны по поручению нашего Президента. Получается, что это личный проект менеджера команды, а не государства. Есть ещё один пункт, который не позволяет мне расслабиться. Гонщик, не включенный в состав профессиональной команды до 31 декабря нынешнего года, не имеет права участвовать в гонках. То есть пропускает сезон следующего года. Для меня это будет большим ударом, ведь я и так потерял два года, которые могли бы стать для меня знаковыми.

— Ну хорошо. Раз сложилась такая ситуация, что Проскурин либо кто-то другой не хотят брать вас в команду, почему бы вам не попытаться уйти в другой клуб?
— Знаете, уже потеряно время для метаний из стороны в сторону. Получается, время специально тянули, чтобы я не получил разрешение до 31 декабря. Это можно было сделать раньше, и я даже вел работу в этом направлении. И потом, всю свою жизнь, даже когда я находился вдали от своей Родины, даже когда по вине нашей федерации я получил сомнительную дисквалификацию на два года, я всегда оставался гражданином своей страны. И всегда готов выступать под её флагом, а уж тем более с символом нашей страны у себя на майке в форме «Астаны». Я надеюсь, что мой вопрос решится положительно. Не стоит путать личные отношения и профессиональные.

— Пропущенные два года не прошли даром?
— Жизнь не стоит на месте. Что-то теряешь. Но я все это время находился в седле, тренировался. Кстати, выражаю огромную благодарность управлению спорта Кызылординской области за помощь, которую они оказывали мне все это время. По мере своих сил и возможностей они помогали организовать мне тренировочный процесс. За это им огромное спасибо.